— У нас есть два выхода из сложившейся ситуации, — насколько можно спокойным голосом сказал я. — Я не замечаю вас, вы в свою очередь, не замечаете меня. Или второй вариант, когда дядя ещё раз поднимет на меня руку, я отрезаю ему уши и продаю его каким-нибудь людоедам из Зимбабве. — я перевёл взгляд на смотрящую на меня с ненавистью тётушку Петунью. — Вы ведь знаете и не раз видели, на что способны волшебники?
— Мы… Мы заботились о тебе! Кормили и одевали! Понимаешь ты, ненормальный урод! И это вся твоя благодарность? — прошипела Дурсль.
— Не обманывайте меня и себя, тётя. За что мне вас благодарить? То, что вы называете моим пропитанием и одеждой, постеснялся бы называть таковыми любой бездомный. Вы с четырёх лет пытались сделать из меня образцового садовника и уборщика и заимели себе бесплатного и безответного раба. Вы получаете приличное пособие от государства на моё содержание и кроме того, вам платит немалые деньги известная вам личность, и из всего этого я не видел ни пенса. Ведь Дадлику нужно учиться в самой лучшей школе. Не так ли, Дурсль? — повернул я голову к перемотанной бинтами роже, смотрящей на меня, как кролик на удава. Трусливый урод, как и все садисты. — Ты дал только в этом году на пять тысяч фунтов взяток, чтобы твоего недоумка не выперли из школы, и эти деньги не были твоими.
— Ты не можешь этого знать, и это не твое дело, как мы распоряжаемся всеми деньгами, которые поступают на наш счёт! — начала впадать в истерику сушёная вобла.
— Вы, тётушка, ещё не гниёте под своими любимыми розовыми кустами лишь потому, что я чту память своей мамы и не хочу убивать её единственную сестру. Неужели вы ни разу не видели, как с помощью магии могут влезть в голову? Вы ведь при этом много раз присутствовали, — ровный тон мне давался всё труднее, и руки начало потряхивать от ярости.
— Старик всё равно придёт! И будет всё по прежнему, я ему…
— Вот поэтому, тётя, — я направил на неё палочку, — Мы сейчас поднимемся в вашу спальню и вы мне отдадите ту вещицу, при помощи которой вы вызываете этого старика. Иначе, я боюсь, что не смогу сдержаться от того, чтобы не прикопать вас всех троих уже сегодня.
Я угрожал и блефовал, но нужно было выиграть немного времени. Какую позицию займёт Дамблдор, я не знаю, и придет ли он, чтобы проконтролировать мои действия, тоже. Влезть в голову не сможет — это он уже понял с прошлого раза и теперь я был весь на нервах, тут за меня заступиться, как в больничном крыле, некому, а противостоять открыто я ещё долго не смогу. Не тот уровень магической силы, знаний и умений, но то, что он мне враг, для себя я уяснил уже очень давно. Наверное, придётся даже спать в мантии-невидимке и не в своёй постели, а где-нибудь на чердаке оборудовать незаметное лежбище, в которое скрытно пробираться каждый раз. Других вариантов пока нет из-за отсутствия финансирования. Ночевать в каком-нибудь парке, несмотря на тёплую погоду, не вариант, тут дожди и холодные утренние туманы заставят искать любое укрытие, да и Блэка дождаться нужно. Вроде он знал, что я здесь живу, потому что тут живут мои родственники, и начал он мои поиски после побега именно отсюда. Так что тухнуть мне здесь ещё месяц, до моего дня рождения и побега крёстного. Ко всему прочему, ещё нужно время и место для завершения моего восстановления, и это будет на последнем этапе очень болезненно. Прорастание нервных волокон в новых мышцах обещает мне массу незабываемых ощущений на протяжении двенадцати дней.
— Будь ты проклят, Поттер! — тётя с перекошенным лицом кинула мне непонятный латунный цилиндр, который я на автомате поймал.
— Я и так проклят, тётя. Тем, что вынужден жить с такими людьми, как вы.— задумчиво рассматривая артефакт, ответил я.
***
Небольшая комнатка, два с половиной на три метра, узкая кровать, простой стол и обшарпанный стул, вот и вся обстановка моего прибежища. Минимализм во всей красе, прямо как в камере. Хотя почему как? Решётки в прошлом году стояли на окнах и, видимо, Дурсль не сподобился или не успел починить старые, выломанные Уизли на своей летающей колымаге. Только за это им спасибо. Дверца для собак, например, так и осталась в двери с полным набором замков, цепочек и задвижек. Натуральная камера и есть, только параши не хватает и новых решёток.
Затащив сундук и разместив его рядом со столом, я поставил в угол свою метлу и водрузил на подоконник клетку с Хедвиг. Быстро я свой багаж разобрал. Распаковывать какие-то вещи пока не имеет смысла, так как неизвестно, сколько я здесь пробуду и не придется ли мне быстро сваливать. Уже наступил вечер и я подошёл к клетке с совой.
— Полетай, красавица, — сказал я открывая дверцу клетки и поглаживая Хедвиг по мягким перьям под клювом. — Возвращайся, как поохотишься, ты будешь мне нужна. — сова благодарно ухнула и вылетела через приоткрытое окно в сгущающиеся сумерки.
Есть хотелось неимоверно. Я подъел все запасы, которые мне собрала Тампи, ещё в поезде и теперь чувствовал, будто организм начинает переваривать сам себя. Спускаться к холодильнику Дурслей после всего того, что я им наговорил и пообещал, было как-то для самого себя противно. Словно я их действительно объедаю и наживаюсь на добропорядочной семье. Дурацкий выверт сознания! Я уже подумывал, как на оставшиеся два галеона с мелочью заказать доставку совой после прилёта Хедвиг, и растянуть свои скудные финансы на как можно более продолжительный срок до похода за зипунами, то есть до визита в банк, который должен, по моим планам, состояться послезавтра.
Хлоп!
Я в недоумении вытаращился на Тампи со своим уже привычным мне столиком на колёсах, заставленным, как всегда, различными вкусностями. Может, у меня глюки на фоне голодания начались?
— Тампи доставила ужин молодому господину, Гарри, — пропищала дежурную фразу домовушка.
— Ээээ… Ты что здесь делаешь, Тампи? — удивлённо спросил я.
— У хозяйки с молодым господином подписан контракт на всё время лечения, — важно произнесла Тампи.
Какой контракт? Я стал усиленно вспоминать, что я там подписывал и только сейчас понял, что тот личный лист это и есть тот самый контракт. Ведь я сам Помфри говорил, что могу её нанять как частного колдомедика. Совсем об этом не подумал. Так вот почему она не возражала против того, что за мной будет кто-то приглядывать, она и сама с помощью домового эльфа проконтролирует моё состояние. А моё питание и так входит в стоимость лечения и ещё три недели я могу забыть о голоде. Что и не говори, но это очень приятная и неучтённая неожиданность.
— Стой! Стой, не нужно колдовать, Тампи! — я еле успел остановить домовушку с поднятой рукой в их обычном жесте с щелчком пальцами. — Здесь нельзя использовать чары, иначе меня очень сильно накажут волшебники из министерства.
Она, наверное, решила сервировать стол, как и всегда делала в Хогвартсе, если поблизости был подходящий предмет мебели. Аппарацию домовиков не замечают следящие артефакты, её вообще ничто засечь не может, кроме гоблинских разработок, которыми те не делятся ни с кем. У домовиков это одна из основных расовых особенностей и они умеют даже в Хогвартсе телепортироваться, правда, только те, кто приписан к персоналу, а вот их чары вполне себе определяются, что и доказал Добби. Ну его, так рисковать!
— Женюсь! — сыто отвалившись на свою кровать констатировал я. — На тебе, Тампи, или твоей хозяйке, или на вас обеих!
Позвякивание складываемой домовушкой посуды затихло и я посмотрел на испуганно замершую Тампи. Она что, серьезно? Впрочем это же домовые эльфы, и что там у них в голове, доподлинно неизвестно, и как они думают, могут разобраться разве что несуществующие сейчас ксенопсихологи. Мне нужно обсудить с ней один вопрос, пока она здесь. В Хогвартсе я всё время забывал переговорить на эту тему.
— Я пошутил, Тампи! — улыбнувшись, я погладил её по макушке, от чего она опять просияла. — Скажи, а нет ли домовиков, которые согласятся пойти ко мне на службу?
— Молодой господин Гарри сильный волшебник и многие эльфы захотят служить молодому господину Гарри, — грустно пропищала она после недолгого раздумья. — Тампи может поспрашивать в общинах Хогвартса и Мунго.